Третье рассмотрение Таинства Святых Стигматов

Ныне приступаем мы к третьему рассмотрению, а именно - к рассказу о серафическом видении и о запечатлении Святых Стигматов. Когда приблизился Праздник Святого Креста в cентябре месяце брат Лев как-то раз пришел ночью в назначенный час, дабы совершить со Святым Франциском Заутреню. Когда он подошел к мосту, то произнес, как следовало ему, «Domine labia mea aperies». Но Святой Франциск не ответил ему. Однако брат Лев не развернулся, как было велено ему, но с волей доброй и благочестивой перешел мост и направился к хижине, но Святого Франциска там не нашел. Решив, что тот ушел молиться в каком-нибудь уединенном месте, брат Лев тихо пошел через лес, высматривая Святого при свете Луны. Наконец он услышал голос Святого и, подойдя поближе, увидел того, коленопреклоненно молящегося, с лицом и руками воздетыми к небу, восклицавшего в пылу духовном: "Кто Ты, дражайший Господь мой? И кто я, нижайший червь и Твой недостойнейший слуга?" И эти слова он повторял вновь и вновь, ничего не добавляя к ним. Брат Лев, весьма удивленный, посмотрел в небеса и увидел свет яркого и славного огня, который, казалось, нисходил и озарял голову Святого Франциска. И из пламени исходил голос, говоривший со Святым, но брат Лев не знал слов, которые Тот произносил. Услышав это и решив, что недостоин быть в сем святом месте, а также опасаясь потревожить Святого Франциска, брат Лев тихо отошел и встал поодаль, чтобы посмотреть, что будет дальше. И глядя пристально на Святого Франциска, видел он, как трижды Святой простирал руки свои к пламени тому, и после долгого времени видел он, как пламень тот вновь отошел на небеса. Тогда он, возрадовавшись, собрался вернуться в свою хижину, весьма утешенный сим видением. Но, когда он повернулся, Святой Франциск услышал шорох листьев под его ногами и повелел ему не шевелиться и не уходить. И брат Лев покорно остановился и ждал в столь великом трепете, что, как он позже рассказал своим товарищам, скорее желал бы, чтоб земля поглотила его, нежели ждать ему Святого Франциска, чьего гнева он весьма опасался. Ибо он всегда следил за тем, чтобы как-нибудь не расстроить Святого, ибо страшился быть отлученным от общества его. Святой Франциск, подойдя, спросил: "Кто ты и что делаешь тут?". И брат Лев, в страхе и трепете, отвечал: "Отче, я брат Лев". И Святой Франциск сказал ему: "Для чего ты пришел сюда, дорогой брат? Разве я не запретил тебе наблюдать за мной? Скажи мне сейчас же, во имя святого послушания, обо всем, что ты видел или слышал". И брат Лев отвечал: "Отче, я слышал как ты говорил долгое время, произнося "Кто Ты, дражайший Господь мой? И кто я, нижайший червь и Твой недостойнейший слуга?". И, встав на колени перед Святым Франциском, брат Лев винил себя в непослушании и умолял разъяснить ему смысл слов, которые он слышал, и сказать также те, что он не услыхал. И Святой Франциск, видя, что по простодушию и чистоте своей брат Лев получил от Господа великое откровение, соизволил раскрыть и истолковать тому все, о чем он просил. И так говорил ему: "Знай, дражайший брат, что, когда я говорил слова те, которые ты слышал, были предо мной два светоча, освещавших душу мою; один – знание и понимание меня самого, другой – знание и понимание Создателя. Когда я говорил "Кто ты, дражайший Господь мой?", я пребывал в свете созерцания, где видел бездну бесконечной милости и мудрости и силы Бога. И когда я говорил "Кто я?", то пребывал в свете созерцания, где лицезрел скорбную бездну мой собственной мерзости и ничтожества. Потому я сказал: "Кто Ты, Господь бесконечной мудрости и милости, удостоивший Своим посещением меня, червя низкого и гнусного?". И в том пламени, которое ты видел, был Бог, который, явившись, говорил со мной, как когда-то говорил Он с Моисеем. И, помимо прочего, что Он говорил мне, попросил Он, чтобы я дал Ему три дара. И я отвечал: «О Господь, у меня есть только я сам. Ты знаешь лучше всех, что у меня нет ничего, кроме веревки, рясы и штанов, и даже это всё - Твоё. Что могу я предложить или дать Твоему Величию?». Тогда Он сказал мне: «Поищи за пазухой и дай мне то, что найдешь там». И поискав, я нашел там золотой шарик, и предложил его Богу. И так я делал трижды, как Бог повелел мне. И тогда трижды я пал на колени и благословил и возблагодарил Бога, Который так подал мне то, что я мог бы предложить Ему. И немедленно было дано мне постичь, что те три дара означали святое послушание, полнейшую бедность и чистейшее целомудрие, которые, по милости Божьей, было мне дано соблюсти столь совершенно, что в этом смысле совести моей не в чем упрекнуть меня. И также, как ты видел, что я вложил руку свою за пазуху и предложил Богу те три добродетели, знаменуемые теми тремя золотыми шариками, которые Господь поместил мне за пазуху, так Бог вселил в душу мою такую добродетель, что за все дары и милости, которыми Он по превосходной щедрости Своей оделил меня, следует мне всегда сердцем и голосом восхвалять и величить Его. Сии суть слова, которые ты слышал, когда наблюдал, как я трижды воздевал руки. Но постарайся, братец ягненочек, больше не наблюдать за мной, но, благословляя Бога, возвращайся в свою хижину. Восприми мои слова со вниманием, ибо чрез несколько дней Господь совершит столь удивительное и чудесное на горе сей, что весь мир будет восхищен. Ибо Он свершит то, чего никогда не делал ни с одним созданием на земле сей". И, произнеся слова сии, Святой повелел принести ему Евангелие, ибо Бог наставил его, что, трижды открыв эту Книгу, узнает он, что Господь желает совершить с ним. И когда ему принесли Евангелие, Святой Франциск ждал священника. И когда пришел священник, Святой попросил брата Льва трижды открыть Книгу во имя Святой Троицы. И вот, по Божьему Промыслу, Книга открывалась каждый раз на Страстях Христовых. И через это было открыто ему, что, как следовал он всю жизнь за Христом в каждом своем поступке, так последует он за Ним в муках Его Страстей, прежде чем покинет мир сей. И с того дня Святой Франциск стал еще полнее ощущать сладость божественного созерцания и божественных посещений, одно из которых, приуготовляя Святого к воспринятию таинства Святых Стигматов, было таковым. За день до Праздника Святого Креста, когда Святой Франциск тайно молился в своей хижине, ангел Божий явился ему и сказал: "Я пришел дабы наставить и укрепить тебя. Приготовься принять со смирением все, что Господь пошлет тебе". Святой Франциск отвечал: "Я готов принять все, на что будет воля Господа моего". После этого ангел исчез. На следующий день – был Праздник Святого Креста – Святой Франциск молился перед рассветом в своей хижине. Обратив лицо свое к востоку, говорил он таковые слова: «О Господь Иисус Христос, о двух милостях прошу Тебя, прежде чем умру. Первая, чтобы при жизни я мог испытать, насколько возможно сие, телом и душой ту боль, которую Ты испытал в часы жестоких Страстей Своих, о сладчайший Господь. Вторая, чтобы в сердце своем смог я ощутить, насколько возможно сие, ту любовь, которая воспламенила Тебя, о Сын Божий, пострадать столь жестоко за нас грешных». И долгое время молясь так понял он, что Бог услышал его, и что, насколько возможно сие для земной твари, он получит то, о чем просил. Получив сие обетование, Святой Франциск стал благочестивейше размышлять о Страстях Христовых и о Его безграничном милосердии. И столь обильно возрастал в нем пыл благочестия, что сам он был преображен в Иисуса любовью и состраданием. И будучи так воспламенен сими размышлениями, тем же утром узрел он Серафима, сходившего с Небес. Крылья Его пламенели и сияли. И Серафим Сей приблизился к Святому Франциску, так что тот мог хорошо разглядеть его. И Святой увидел, что Серафим имеет облик Распятого. Одна пара крыльев Серафима простиралась над его головой, другая трепетала в полете, а третья пара закрывала тело Серафима. И когда Святой Франциск увидел это, он затрепетал и исполнился радости, скорби и удивления. Чувствовал он великую радость в милостивом присутствии Христа, который явился ему столь близко, и смотрел на него с такой любовью. Но с другой стороны, зря Его распятым, он чувствовал возрастающую печаль и сострадание. Дивился он весьма столь изумительному и необычному видению, хорошо зная, что болесть Страстей Христовых слабо согласуется с бессмертием серафического духа. И, когда Святой Франциск так дивился, было открыто ему Тем, Кто явился ему, что видение было явлено ему в такой форме, по Божественному Провидению, дабы смог он постичь, что, не чрез мученичество телесное, но огонем души должен он быть преображен в ясный образ Христа Распятого в сем чудесном явлении. Тогда вся Гора Алверно была как бы объята сильным пламенем, так что все горы и долины вокруг осветились, как если бы Солнце стояло в зените, и пастухи, что пасли свои стада неподалеку, были объяты страхом, о чем они потом сами рассказывали братьям, утверждая, что свет был виден на Горе Алверно в течение целого часа. Свет тот был столь ярок, что погонщики мулов, следовавшие в Романью, поспешно вскочили, увидев, что комната хижины, где они остановились, освещена, и решив, будто Солнце уже встало, начали седлать и нагружать свою скотину. Но, отправившись в путь, они увидели, что свет исчез, а солнце только появляется из-за горизонта. В серафическом образе Христос, явившийся Святому Франциску, говорил с ним о тайном и высоком, что тот никогда, живя на земле, не открывал ни одному человеку. Но после смерти он сообщил о том одному из братьев, и слова его были таковы: "Знаешь ли, - сказал Христос, - что сотворю Я тебе? Я дарую тебе стигматы, кои суть знаки Моих Страстей, так что ты станешь знаменосцем Моим. И как в день Моей смерти сошел Я в лимб и силой этих Моих стигматов освободил души, которые нашел там, так же Я дарую тебе право каждый юбилейный год от твоей смерти нисходить в Чистилище и забирать с собой ко славе Рая все души братьев трех твоих Орденов – Младших братьев, Сестер и Кающихся, а также всех, кого ты найдешь там, кто был особенно предан тебе. Надлежит тебе уподобиться Мне во смерти также, как ты был подобен Мне при жизни". Долго длилась беседа, а затем удивительное видение исчезло, и сердце Святого Франциска было объято сильнейшим пламенем и жаром божественной любви. Плоть же его обрела следы и образ Страстей Христовых. Ибо на его руках и ногах немедленно начали проступать следы от гвоздей, подобные тем, что он видел на Теле Распятого Христа, явившегося ему в образе Серафима. Гвозди пронзили его руки и ноги, и шляпки тех гвоздей были видны в плоти ладоней и ступней, выступавшие из плоти, а острия гвоздей, выступившие с другой стороны ладоней и ступней, были загнуты и сжаты и выступали из плоти таким образом, что в них можно было просунуть палец руки, как в кольцо. А шляпки гвоздей были круглые и черные. Справа на груди у Святого проступила неизлечимая рана, как бы нанесенная копьем, алая и кровоточащая, из которой сочились капли крови, обагрявшие его одеяние. Спутники Святого Франциска, прежде чем узнали все от него самого, заметив, что он не раскрывает своих рук и ступней, и что он не может поставить ступни ног своих на землю, и обнаружив следы крови на его одеянии, когда они стирали ее, решили, что он прободил свои ноги и руки по образу и подобию Господа нашего распятого Иисуса Христа. И хотя Святой очень старался скрыть свои Святые и Славные Стигматы, столь явно запечатленные на его плоти, он понял, что трудно утаить их от ближайших спутников. В то же время он страшился раскрыть тайны Бога, и потому пребывал в великой печали и скорби, не зная, открыть или утаить явление Серафима и запечатление Святых Священных Стигматов. Наконец, уязвляемый совестью, он созвал братьев, которым он особенно доверял, и под большим секретом поведал им о своих тревогах, попросив совета. Между теми братьями был некий – великой святости человек – брат Иллюминато. И он, воистину просвещенный Богом, постиг, что Святой Франциск видел нечто чудесное, и сказал ему так: "Знай, брат Франциск, что не для тебя одного, но и для прочих Бог открыл тебе Свои тайны, и потому тебе следует, дабы не навлечь порицания и ради блага других, поведать обо всем". Тогда Святой Франциск, подвигнутый сими словами, с великим трепетом и благоговением поведал братьям о чудесном видении, добавив, что Христос, явившийся ему таким образом, поведал также нечто, что он, Франциск, никогда не расскажет, пока будет жив. И хотя святые раны, которые даровал ему Христос, наполняли сердце его великой радостью, все же они доставляли невыразимую боль его телу. Посему, будучи стеснен необходимостью, выбрал он брата Льва, чистого и простодушного, которому раскрылся во всем и попросил касаться и перевязывать его раны во все дни, исключая время с вечера четверга до утра пятницы, когда он не желал никакими человеческими средствами смягчать боль Страстей Христовых, терзавшую его тело, ибо в эти дни Спаситель наш Иисус Христос был схвачен и распят, умер и был погребен ради нас. И иногда бывало так, что когда брат Лев снимал повязку с раны на груди, Святой Франциск, мучимый болью, клал руку на грудь брату Льву. И от прикосновения этой святой руки Брат Лев ощущал такую сладость благочестия, что едва не падал без чувств. В заключение сего третьего рассуждения добавим, что Святой Франциск, полностью соблюдя Пост Святого Михаила Архангела, по божественному откровению приготовлялся вернуться вместе с братом Львом в обитель Санта-Мария дельи Анджели. И, позвав брата Маттео и брата Анджело, поручил он святую гору их заботам, благословил их во имя Иисуса Распятого и позволил им, в ответ на их настойчивые мольбы, узреть, прикоснуться и поцеловать свои святые руки, украшенные Славными и Святыми стигматами. И, оставив их обрадованными и утешенными, отошел он от них и спустился со святой горы.

Сайт управляется системой uCoz